...

Велике огласительне слово

УкраїнськаРосійська

Передмова

Керівникам для благочестивого життя необхідне огласительне слово, щоб Церква могла примножуватися від примноження кількості людей, які спасаються, коли слово віри, яке викладають, досягає і до слуху невірних. Але не один і той самий спосіб вчення придатний для всіх, хто приступає до слова. Навпаки, слід узгоджувати оглашення з розмаїттям вірувань, маючи на увазі одну й ту саму мету слова, але неодноманітно користуючись засобами, що ведуть до неї. Бо іншими поняттями предзанятий той, хто іудействує, а іншими – той, хто живе в еллінстві; аномей же, маніхей, послідовники Маркіона, Валентина, Василіда та решта списку тих, хто заблукає в різних єресях, оскільки кожен з них предзанятий власними поняттями, роблять за необхідне вступати в боротьбу з їхніми власними упередженнями. Бо з родом хвороби міркувати треба і спосіб лікування: не вилікуєш одним і тим самим в елліні багатобожжя і в іудеї невір’я в єдинородного Бога; і введених в оману єресями не відвернеш одним і тим же від брехливих, ними складених понять про догмати. Чим виправив би інший Савеллієва послідовника, тим не принесе користі аномею; суперечка з маніхеєм не буде корисною іудею. Але, за сказаним, слід дивитися на упередження в людях і вести мову згідно з помилкою кожного під час кожної співбесіди, попередньо викладаючи певні початки й розумні вимоги, щоб із того, що визнається згідно з обома сторонами, думка послідовно розкривалася сама собою.

Тому, коли йде співбесіда з ким-небудь із елліністів, добре покласти такий початок розмови: запитати, чи припускає він, що є Божество, чи згоден із вченням атеїстів? Якщо стверджує, що Бога немає, то нехай майстерно і премудро розпорядником у світі приведений буде до визнання, що є якась сила, яка показує цим про себе, що вона понад усе. Якщо ж не сумнівається, що Бог є, але схиляється на пропозиції безлічі божества, то будемо з ним міркувати в такому порядку: досконалим чи недостатнім визнає він Божество? І оскільки, ймовірно, єству Божому припише досконалість, то вимагатиму в нього досконалості в усьому, що умоуявлено в Божестві, так, щоб не уявлялося воно змішаним із протилежностей, із недостатнього і досконалого. Але чи підлягатиме мисленню відносно сили, або відносно поняття про добро, або відносно премудрості, нетлінню та вічності і всякого іншого боголіпного уявлення; на підставі цього міркування згідно визнаємо про єство Боже, що в усьому вбачається досконалість. Коли ж буде відступлено нам це, тоді неважким стане розум, що розважається безліччю богів, привести до сповідання єдиного Божества. Бо якщо погоджується про предмет визнавати його в усьому досконалим, стверджує ж, що багато досконалих, у яких відмінні риси ті самі, то за всією необхідністю повинен буде в тих, хто не розрізняється ніякою видозміною, але представлений в одних і тих самих рисах, або вказати особливість, або, якщо думка не знаходить нічого особливого, не вигадувати відмінності в тому, в чому немає того, що розрізняє. Бо, якщо не відшукує ні такої різниці, що одне більше, а інше менше, оскільки поняття досконалості не припускає меншості; ні такої, що одне гірше, а інше краще, тому що ніхто не припустить Божества в тому, що не зовсім не має найменування найгіршого; ні такої, що одне старе, а інше нове, тому що не завжди наявне не підходить під поняття про Божество; навпаки, і саме поняття про Божество одне, бо, відповідно до розуму, ні в чому не відшукується ніякої особливості: то хибне уявлення безлічі богів за всією необхідністю примушене обмежитися сповіданням єдиного Божества. Якщо однаково приписують благість і справедливість, премудрість і могутність, в один і той самий спосіб визнають нетління і вічність, а також будь-яке благочестиве мисленнєве уявлення, то усуненням усякої в будь-якому відношенні різниці необхідно усувається з догмату думка про множину богів, так як тотожність в усьому до єдиного догмату підносить і віру.

Глава 1
Буття Сина Божого

Предисловие

Руководителям к благочестивой жизни необходимо огласительное слово, чтобы Церковь могла приумножаться от приращения числа спасаемых, когда преподаваемое слово веры достигает и до слуха неверных. Но не один и тот же способ учения пригоден для всех приступающих к слову. Напротив того, надлежит соображать оглашение с разностями верований, имея в виду одну и ту же цель слова, но неоднообразно пользуясь ведущими к ней средствами. Ибо иными понятиями предзанят иудействующий, а иными – живущий в эллинстве; аномей же, манихей, последователи Маркиона, Валентина, Василида и остальной список заблуждающихся по разным ересям, поскольку каждый из них предзанят собственными своими понятиями, делают необходимым вступать в борьбу с их собственными предубеждениями. Ибо с родом болезни соображать должно и способ врачевания: не уврачуешь одним и тем же в эллине многобожие и в иудее неверие в единородного Бога; и введенных в заблуждение ересями не отвратишь одним и тем же от обманчивых, ими составленных понятий о догматах. Чем исправил бы иной Савеллиева последователя, тем не окажет пользы аномею; спор с манихеем не будет полезен иудею. Но, по сказанному, надлежит смотреть на предубеждения в людях и вести речь сообразно с заблуждением каждого при всяком собеседовании, предварительно излагая некие начала и разумные требования, чтобы из признаваемого согласно обеими сторонами мысль последовательно раскрывалась сама собою.

Поэтому, когда идет собеседование с кем-либо из эллинствующих, хорошо положить такое начало речи: спросить, предполагает ли он, что есть Божество, или согласен с учением атеистов? Если утверждает, что Бога нет, то пусть искусно и премудро распоряжаемым в мире приведен будет к признанию, что есть некая сила, показывающая этим о себе, что она превыше всего. Если же не сомневается, что Бог есть, но склоняется на предложения множества божества, то будем с ним рассуждать в таком порядке: совершенным или недостаточным признает он Божество? И так как, вероятно, естеству Божию припишет совершенство, то потребую у него совершенства во всем, что умопредставляется в Божестве так, чтобы не представлялось оно смешанным из противоположностей, из недостаточного и совершенного. Но будет ли подлежать умозрению относительно к силе, или относительно к понятию о добре, или относительно к премудрости, нетлению и вечности и всякому иному боголепному представлению; на основании этого рассуждения согласно признаем о естестве Божием, что во всем усматривается совершенство. Когда же будет уступлено нам это, тогда нетрудным сделается ум, развлекаемый множеством богов, привести к исповеданию единого Божества. Ибо если соглашается о подлежащем признавать его во всем совершенным, утверждает же, что много совершенных, у которых отличительные черты те же, то по всей необходимости должен будет у не различающихся никаким видоизменением, но представляемых в одних и тех же чертах или указать особенность, или, если мысль не находит ничего особенного, не придумывать различия в том, в чем нет различающего. Ибо, если не отыскивает ни такой разности, что одно больше, а другое меньше, так как понятие совершенства не допускает меньшинства; ни такой, что одно хуже, а другое предпочтительнее, потому что никто не предположит Божества в том, чему не вовсе чуждо наименование худшего; ни такой, что одно старо, а другое ново, ибо не всегда существующее не подходит под понятие о Божестве; напротив того, и само понятие о Божестве одно, потому что, согласно с разумом, ни в чем не отыскивается никакой особенности: то погрешительное представление множества богов по всей необходимости принуждено ограничиться исповеданием единого Божества. Если равно приписываются благость и справедливость, премудрость и могущество, одним и тем же образом признаются нетление и вечность, а также всякое благочестивое умопредставление, то устранением всякой во всяком отношении разности необходимо устраняется из догмата мысль о множестве богов, так как тождество во всем к единому догмату возводит и веру.

Глава 1
Бытие Сына Божия